Это случилось в последнюю перед расставанием ночь. Тим лежал на спине и пронзал тьму невидящим взглядом, а Цальса прижалась к нему сбоку. Все еще горячая, утомленная насыщенным вечером, теперь она тихо и ровно дышала - спала.

А Тим не мог смежить веки. Его одолевали тяжкие думы. К тому же, Пес был привычен спать один, и прильнувшая к нему Цальса доставляла приятное, но все же неудобство.

Сон сморил его только после полуночи, однако забытье продлилось недолго. Особняк так сильно вздрогнул, что многие вещи даже подпрыгнули. Тим мигом вскочил с кровати, и тут же стены приняли новый удар. С потолка полетела штукатурка, звонко упали канделябры, мебель заходила ходуном.

Цальса тоже проснулась, от испуга она пронзительно вскрикнула. Тим незамедлительно схватил ее за руку и потащил к дверям. На пороге кесесп дважды отдал ей не терпящий возражений приказ: "Быстро вниз и жди у лестницы", а сам повернул обратно. Он бросился к своим вещам, и в первую очередь к Ландышу, который лежал где-то под штанами.

Тим торопливо схватил магику, свою одежду и одежду Цальсы. Прикинув, что ничего больше ему здесь не нужно, он побежал вслед за баронессой. Тогда же дом подпрыгнул в третий раз, и, судя по грохочущим звукам, все правое крыло особняка обрушилось.

Определенно, это не было природным землетрясением. Самое правдоподобное объяснение заставило Тима поморщиться: на них напали, и враг обладал достаточной колдовской мощью, чтобы кичливо выставлять ее напоказ. Кто же они? Ответ на этот вопрос знала только Цальса. Быть может, это вернулся П'Овог, или же другой "недоброжелатель", о котором Пес просто не знал.

Тим вылетел к лестнице и увидел свою возлюбленную. Она сидела на самой нижней ступени, в обнимку с пузатым столбцом балюстрады. В три прыжка Пес покрыл разделяющее их расстояние и плюхнулся рядом с Цальсой. Сердце подсказало ему, что надо преодолеть собственное напряжение, стать спокойным и мягким, и не требовать от женщины слепого повиновения приказам.

- Все хорошо, я здесь... Отпусти перила. Вот так, хорошо... Теперь пойдем, - сказал он, слегка коснувшись ее плеча. Дальше он перешел на шепот, прямо на ухо: - Задняя дверь. Тихо идем. Перед ней остановимся. Поняла? - Тим дождался кивка. - Пошли.

Пока Тим говорил это, его взгляд бегал по темному парадному залу и пытался проникнуть за окна, где чернела тихая ночь. Пес отметил две неприятные странности: не было слышно криков, а ведь слуги должны были всполошиться, и не было видно огня, да и света вообще.

Ночь шла под руку со зловещей тишиной, пока магия снова не врезалась в особняк. Донесся звук очередного обрушения - еще часть стены не выдержала натиска чужой воли. Центральная часть дома пока еще держалась, но как раз по ней почти не били. Сначала кто-то занялся правым крылом, затем принялся за левое... Этот кто-то действовал по плану, ведомому ему одному. Может, колдуны выкуривали хозяйку из дома? Хозяйку и... его самого? Они явно хотели растянуть свое животное удовольствие.

У самой задней двери Тим замер и призвал к тому же Цальсу.

- Скажи, - приглушенно спросил он, - кто это может быть?

Глаза Цальсы блеснули во мраке ночи. С еле сдерживаемым достоинством, стараясь не переходить на плач, она выразила только одну догадку:

- Маулеканис! Это он, я знаю!

Тим вдруг подумал, что еще то мог быть неожиданно возвратившийся муж. Может, он заранее прознал, что в его имении с его супругой теперь проживает другой мужчина, и решил отомстить?.. Нет, слишком сложно, чтобы быть правдой. Настоящий хозяин имения никогда не возвратился к себе домой подобным образом. Хотя... Кто знает, какие бывают обстоятельства...

Теперь приходилось отвечать не только за себя, но и за дорогого сердцу человека, а потому Тим неожиданно осознал, что он совершенно не готов к отражению чужой атаки; у него пропала уверенность. Его сила всегда покоилась на предусмотрительно собранных сведениях, а их сейчас как раз и не хватало. Он даже не узнал, является ли барон колдуном, что уж говорить об остальном... А этот Маулеканис? Следовало лучше о нем расспросить, ведь ясно было, что первая их встреча вряд ли станет последней. Дырка на дырке - стыд и позор для опытного агента КССП.

Пес, крывшийся внутри него, негодующе взревел. Вместо безмолвной клятвы быть впредь особенно бдительным, Тим крепко обнял Цальсу и попытался успокоить ее ласковыми словами. Ему это удалось. По крайней мере, она перестала причитать, повторять имя Маулеканиса, и ее речь стала более осмысленной:

- У него есть колдуны, он не лгал. Думаю, он их все это время к себе созывал, а как все собрались - повел их к нам. Не отдавай ему меня, лучше убей!

Тим снова принялся успокаивать заметавшуюся Цальсу, заверяя, что ничего с ней не случится, а убивать ее он уж точно не намерен. Равно как и бросать. Он сказал ей: "Сядь здесь, хорошо? Никуда не уходи, я вернусь за тобой". При этом он отдал ей, наконец, захваченную из спальной комнаты верхнюю одежду. Кесесп и сам приоделся, натянул на себя темную зеленую рубашку и обулся в свои старые добрые сапоги. Этот его наряд уже подходил для вылазки, только вот соваться наружу через дверь было крайне неразумно.

Цальса осталась в узком коридоре, рядом с черным входом. Так у нее появлялись шансы выжить в случае обрушения дома. Безусловным спасением от этой угрозы могло стать бегство наружу, под открытое небо, но там таилась не менее страшная опасность - люди, которые напали на поместье.

Более того, Пес имел все основания полагать, что пока Цальса не попадет в руки к устроителю этого нападения, центральная часть особняка так и не развалится. Будь то действительно Маулеканис, вряд ли он решится убить свою пассию, так и не сообщив ей, как она ошиблась с выбором. Щеголь захотел бы увидеть ее испуганные, а может быть и горящие яростью глаза. Или подобной игрой мускулами он рассчитывает привлечь ее к себе? Или показать, чего она лишилась? Тим вспомнил о Яседе и задался очередным вопросом: неужели в этих краях такой особенный воздух, что превращает людей в опасных безумцев?

Пес решил покинуть особняк через окно - разумеется, не фасадное, а с задней стороны. Но сначала нужно было определить, откуда осуществляется нападение. Он осмотрел коридор магическим взором, проверил, нет ли рядом затаившегося в невидимости колдуна, а затем прильнул к широкой трещине в стене и выглянул наружу. Позади дома тоже никто не "засветился".

Тиму повезло, он нашел открытое окно. Движение ставен или их скрип могли привлечь ненужное внимание, а так Пес тенью скользнул наружу с большой надеждой, что его все-таки никто не приметил. Далее он быстро, пригибаясь к земле, заскользил вдоль стены и очутился на углу дома. Вернее, он очутился там, где когда-то был угол дома; все правое крыло превратилось в бесформенные вздыбленные руины.

Тим еще раз убедился в том, что серьезных повреждений нет только в центральной части особняка, как если бы ее накрыла, оградила собой божественная десница. Но на самом деле объяснение было более приземленным: ночные гости точно следовали какому-то плану, а их нападение подчинялось определенным приказам. Все разрушения производились с очевидным тонким расчетом.

Руины зазывали к себе, предлагали надежное место для схрона, но Тим искал не убежище. Напротив, его тянуло к источнику всей опасности, к колдуну или же - неизвестно, лучше то или хуже, - к группе колдунов.

Ночь стояла темная, по-ажальски безлунная; звездное небо было затянуто тучами. Но Тим легко ориентировался на уже знакомой ему местности. Опасность представляли те, кто мог неподвижно залечь, замереть, кто мог спокойно наблюдать за ним и при этом оставаться совершено неприметным.

Конечно, прежде всего, Пса интересовал тот враг, кто непосредственно атаковал беззащитное поместье. Но безмолвие ночи упрямо настораживало: нигде не было слуг, те не носились по округе с факелами, не причитали и не вопили. Это указывало на то, что врагов много больше одного.

Тим сделал наброски самого вероятного положения вещей. Итак, слуг нет, равно как и любых признаков их жизни. Значит, либо они были заранее предупреждены и уже спаслись бегством, либо сидят по своим коморкам и дрожат как последние твари, либо они мертвы. Исходя из того, что знал Пес, последний вариант выглядел наиболее правдоподобным. Отсюда же следовало нехитрое заключение: слуг каким-то образом не стало еще до того, как начал рушиться особняк, а это целесообразно лишь в том случае, когда охотник желает особенно впечатлить свою жертву - Цальсу.

Но только ли ее? Отчего бы щеголю, если это он, не захотеть расправы еще и над своим обидчиком, над человеком, который не только с позором прогнал его прочь, но и добился любви той самой женщины, которая ему самому отказывала раз за разом?

Ночь веяла прохладой, но лицо Тима горело от возбуждения. Весь напряженный, он, низко пригнувшись, побежал в сторону от особняка - в сад. Фруктовые деревья сами по себе не могли служить хорошей защитой, благо весенняя пора лишь подумывала над тем, чтобы одарить их густой листвой, но в ночи это было не так важно. Главное, появилась возможность незаметно уйти прочь от дома, и уж лучше окружить себя голыми деревьями, чем очутиться на широкой, прекрасно просматриваемой равнине.

Тим и мысли не допускал о бегстве. Он удалялся от особняка, но лишь для того, чтобы сделать крюк и взобраться на вершину ближайшего холма. Если враги также знают местность, то и они могли оценить удобство высотной позиции: все как на ладони, - и тогда можно будет напасть на них с тыла. Если же их там нет - тогда появится возможность оглядеться и заново оценить ситуацию.

Тим торопился. С каждым ударом сердца росла вероятность того, что "гости" забеспокоятся: почему это голубки не хотят выходить из дома? Нетерпение заставит их самих пойти вперед, войти внутрь особняка, и Цальса тут же попадет к ним в руки. Впрочем, все это Пес лишь предполагал. На деле он понятия не имел, с кем его сталкивает судьба, а потому готовился ко всему.

Вершина холма оказалась пуста, и Тим улегся для обзора. Он собрался силами и вновь, в который уже раз за эту ночь, дал волю магическому взору. Преодолевая головную боль и резь в глазах, он все же увидел то, что хотел: яркое розовое пятно - защитную оболочку вокруг колдуна.

Тим мрачно хмыкнул. Цель неподвижно стояла у основания того же холма, на котором залег он сам. Между ними было около трех сотен шагов - весь пологий склон. Вдвое большее расстояние отделяло колдуна от особняка.

Враг ничуть не таился. Другое дело, что и внимания к себе он тоже не привлекал.

"Работяга", - уважительно оценил Тим наметившуюся жертву. В это слово он завернул и доселе чуждую ему саркастическую злобу. Настоящий Пес не мог себе позволить такую роскошь, как ненависть, - это делало его уязвимым. Но в который уже раз за последнюю неделю чувства взяли верх - теперь темные, ведущие к разрушению, к беспощадному уничтожению врагов.

Однако на скрытность передвижения это никак не повлияло. Тим начал подкрадываться к стоящему к нему спиной колдуну. Каждый новый шаг по склону холма становился короче и осторожнее предыдущего.

Пес не дал себя обнаружить, зато успел удивиться, что его сознание так до сих пор ни разу и не пытались пощупать. Неужели этот колдун настолько верует в то, что жертвы до сих пор в особняке? Или все дело в самоуверенности? Или что ему мешает? Ведь это простое заклинание, которое знает практически каждый, кто вообще умеет колдовать.

Человек, облаченный в тяжелую робу с капюшоном, вскидывал руки с каждым новым ударом по дому. По вялости этих движений стало совсем очевидно, что колдун не особенно-то и усердствует, а больше тянет время.

Тем временем Тим приблизился к своей жертве со спины, остался всего-навсего десяток шагов. Пес не обольщался своей удаче, поскольку в подобных ситуациях многие колдуны любили разворачиваться только в самый последний момент, чтобы показать свое неоспоримое превосходство во всей красе. Поэтому оставалось идти до конца и быть готовым к тому, что решающий шаг сделать попросту не удастся.

Расчет Тима был простым: подобраться вплотную к цели и ударить голым кулаком, чтобы наверняка пробить магическую защиту супостата. Целиться он вознамерился в затылок, чтобы сразу лишить колдуна сознания. В данном случае любое другое оружие, даже острый клинок, выглядело менее предпочтительным - сталь могла подвести, отскочить от колдовской защиты, а для Пса это было смерти подобно.

Тим замер и медленно отвел свою руку назад. Благоприятный и в то же время самый ответственный момент настал, и его кулак рванул вперед.

Какое бы плотное заклинание ни окутывало колдуна, помехой руке оно, конечно же, не стало. Голову защищала только черепная кость, но она не уберегла от сотрясения.

На мгновение Тим обрадовался как ребенок, но не дольше того. Он получил право на торжество, но не стал пользоваться им сверх меры. Его руки уже тянулись вниз, к упавшему телу.

На ощупь колдун оказался весьма странным: невысокий, очень плотного сложения - почти горный карлик, но те совсем уж малорослые. Или карлик, но человеческий - невысокий крепыш? Тим задумался.

Поверженный враг лежал без сознания, и это несказанно облегчило кесеспу жизнь. Но злоупотреблять этим обстоятельством совсем не следовало. Человеческое тело всегда было полно тайн и загадок, оно подчинялось заданному Творцом порядку, но в то же время имело крепкую связь с непредсказуемым хаосом. Другими словами, колдун мог очнуться в любой момент.

Кроме того, нападение на имение наверняка было произведено не одиночкой, а целой группой людей. Если и дальше следовать домыслу про месть Маулеканиса П'Овога, то щеголь самым обязательным образом должен был находиться где-то поблизости, причем в окружении своих громил и прочих колдунов. Или же он... уже вошел внутрь особняка?

Тим вперился во тьму, но не увидел ничего, кроме контуров наполовину обрушенного, уже безвозвратно лишенного былой красы здания. Его мысли обернулись к Цальсе: она там одна, в страхе и неизвестности; только бы не сглупила!

Тим вновь ощутил на себе хлыст беспощадного времени и заторопился. Он спешно поднял с земли кривой меч своей жертвы. Колдуна по-любому надо было кончать, если не ради себя, то ради безопасности возлюбленной. Клинок опустился вниз быстро и сильно, он пронзил мягкое тело насквозь. В тот же миг Пес учуял крепкий запах крови.

Неожиданно Тима озарила замечательная идея, воплощение которой могло стать ключом к спасению или, если так сложатся обстоятельства, к полной победе над пока еще неизвестным противником. Кесесп оценил робу колдуна, которая чуть ли не целиком скрывала своего носителя, и стянул ее с обмякшего тела. Такое одеяние позволяло открыто ходить по округе, а кроме того, давало возможность вплотную подобраться к оставшимся врагам и не возбудить в них особого подозрения. Если во всей группе колдун действительно один, то справиться с остальными будет уже не сложно.

Тим ловко стянул с трупа робу и поразился: никакой другой одежды на колдуне не было. Удивило его и то, что кожа мертвеца оказалась мягкой, но в то же время шершавой - очень необычной. У людей такой не бывает, разве что когда те больны редкой сыпью.

Кесесп взялся за голову жертвы и приподнял ее с той лишь целью, чтобы разглядеть лицо. Он нагнулся, дабы тьма ночи не мешала ему, и не поверил своим глазам. Пес испытал настолько сильное потрясение, что зажег в ночи магическую искру. Тусклая вспышка озарила обнаженное тело.

Таких "людей" Тим неоднократно видел на картинах, запечатлевших древние батальные сцены. Эти раскосые черты лица, длинные черные волосы, зеленая кожа... Невероятно, но перед ним лежал гоблин! Самый настоящий, пусть и мертвый. Более того, этот гоблин обладал Силой. Значит, на одной из планет ему позволили окунуться в Источник. Или же...

Пес незамедлительно одернул себя. Будь у него время, он с удовольствием поразмышлял бы о возможных межпланетных заговорах и тайных орденах. Но над ним все еще довлела одна неприятная необходимость - спешить.

Рожденная Тимом магическая искра могла привлечь внимание каждого, кто хотя бы краем глаза был обращен в его сторону. А может, тем даже лучше, если его заметили? Вернее сказать, заметили вспышку и силуэт - не более того. А раз так, то тем более следовало поторопиться, облачиться в робу и пойти дальше, на поиски врага.

Пес быстро натянул на себя одежду гоблина. Как только капюшон покрыл его голову, Тим учуял сильный мускусный дух, исходящий от внутренней стороны ткани. Такие ухищрения применялись сугубо для того, чтобы перебить неприятный запах чужой планеты. Привычный для ажальца воздух некоторые инопланетяне сравнивали с ароматом отхожего места, равно как сами ажальцы чувствовали себя неуютно в иных мирах.

Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться: гоблин, мягко говоря, не местный. Это разом преумножало величину всей опасности. Версия с щеголем начала трещать по швам. Или нет? Что, если П'Овог действительно мог вызвать себе в помощь звездолет с инопланетным гоблином-колдуном на борту?!

Мертвец остался лежать на земле, а Тим направился прямиком к дому. Он хотел еще раз взглянуть на мир магией, убедиться, что поблизости нет никаких других колдунов, но у него уже не осталось на это сил. Его тело все еще годилось для великих свершений, но голова разбухла от неприятной тупой боли. Радовало лишь то, что уже не нужно было думать. Оставалось только надеяться на удачное стечение обстоятельств.

Неожиданно в сознание Тима вторглась чужая фраза-мысль, которую кто-то передал ему магией сквозь расстояние. По сему выходило, что этот кто-то обнаружил его и даже четко видел. Вдобавок, переданные слова оказались совершенно непонятными. Но объяснение пришло сразу: гоблинский язык.

Пес не стал оглядываться по сторонам в поисках "собеседника", все равно он не смог бы ему ответить, в то время как суетливое ворочание на месте могло его выдать. Нет, он уверенно указал рукой вперед, на особняк, и продолжил путь. Можно было попытаться справиться с еще одним колдуном, но только внутри здания, а не на прекрасно просматриваемой равнине.

Чужая мысль нагнала Тима еще раз, и еще. Последний раз - на крыльце. Слов было не понять, но речь явно обогатилась нетерпением и раздражением. "Собеседник" проявлял настойчивость в каком-то вопросе. Кесесп сделал быстрый шаг и оказался за дверью, после чего стремглав побежал в соседнюю залу, к окну. Как только он достиг ставен с вырезанными с их центре ромбиками, его взгляд в который уже за ночь раз наполнился магией.

Последний и единственный случай, когда Тим так над собой измывался, произошел в годы его становления Псом. Командир-наставник приказал ему "познать Силу": удерживать заклинание так долго, как получится, чтобы четко знать, насколько можно положиться на собственную магию. Благодаря этому кесесп знал, что сейчас его хватит разве что на одно-два совсем простеньких заклинания. Впрочем, других он и не знал.

Магическим взором Тим увидел четыре переливчатых сферы - четырех колдунов! - всего в полусотне шагов от особняка. От отчаяния он издал тихий стон, а затем, бессильный противиться головокружению, рухнул на пол и провалился в бездонную бездну.