Тим быстро смекнул, почему его выразительную речь не перебивали, почему его шокирующий рассказ превратился в монолог для немых слушателей. Это было странно, но только не в компании колдунов, которые могли общаться друг с другом молча, при помощи магии. И что Хоэ неожиданно заговорил вслух, да еще с таким жаром, - говорило о многом. Например, о том, что старик не находил поддержки со стороны Сор Кенора, который, без сомнений, занимал во всей этой компании главенствующее положение.

Будущее Тима все еще оставалось опасно туманным, но уже не таким мрачным, как показалось сначала. По крайней мере, Пес все еще оставался жив и свободен. И у него было время, чтобы побороть свои внутренние страхи и остаться в достаточной мере спокойным.

- Да вы чего, - трепетно вопросил Джимми, - обалдели, что ли? Вы это о чем? Альфрез! Мет! Что происходит?!

Тиму никто не ответил, и оттого он напустил на свое лицо смесь из обиды, непонимания и злости.

Эльфы-братья встали из-за стола.

- Мы пойдем, - сказал один из них. - Здесь не те настроения, чтобы почтить память Сурага. Вы забыли об этом.

- Да, - на выдохе согласился Метликин. - Ты совершенно прав.

Тим тоже встал, чего от него не ожидали.

- И я тоже пойду, прогуляюсь. Разбирайтесь без меня, ладно? А то вижу, что наша встреча вышла совсем не такой, какой я ее себе представлял...

- Куда ты? - удивленно спросил Метликин.

Тим огляделся по сторонам, словно искал нужное ему направление, а потом пожал плечами.

- Не знаю, - ответил он. - Мне здесь все в новинку... Поброжу по округе. Когда понадоблюсь - зовите, я буду рядом...

К сожалению, Пес не мог подслушать беззвучный разговор колдунов, но он видел лица эльфов и обоих людей - и по ним судил о том, насколько тяжело им прийти к единому решению.

Тима не остановили. Никто не опасался, что гость сбежит, и на его свободу не посягнули. Его просто отпустили на все четыре стороны. Но Пес знал, что он уже находится на невидимом, неосязаемом поводке. Стоит ему только дернуться в сторону - и привязь натянется. Ему дали отойти, прогуляться где-то поблизости, но не более того.

Тим вышел из дома и только тогда ощутил, как же душно ему было в помещении. Вечерний воздух обдал его свежестью и остудил невольно загоревшееся лицо. Прохлада коснулась и его разума, но она отступила перед жаром его мыслей.

"Нет-нет, так нельзя, - решил Тим. - Пусть думают они, пусть они зарабатывают себе головную боль спорами и раздумьями. Все равно решать Сор Кенору, а он не даст меня в обиду. Эльф, оплетенный трогательными воспоминаниями - разве можно ожидать от него подлого удара в спину?"

Тим медленно побрел вперед, в сумеречную полутьму. Направлением своего движения он взял одинокую и оттого, наверное, плакучую иву. А его разум обратился в сторону отвлекающих, пустых, годных лишь для очищения сознания воспоминаний.

Мысли, отпущенные в свободный полет, сплели первый призрачный узор. Это почему-то оказался перечень применяемых в КССП казней. Тех, кто не обладал магическим даром, обычно помещали в плотную полупрозрачную сферу, сродни той, в какую заключают звездолеты. Единственное отличие состояло в том, что жертву приговора насильно выбрасывали в межзвездную пустоту и, погодя определенное время, лишали защиты. Тиму никогда не доводилось присутствовать на подобном представлении, но он слышал много рассказов, туго переплетенных с пьяными выдумками. Например, нелепой была такая присказка, что жертву, которая неожиданно оказывалась посреди космоса без защитной сферы, разрывало на куски...

Сознание ловко перескочило на следующее звено в разбитой цепи бессвязных воспоминаний. Тим увидел, как он дует на мыльный пузырь, который неотвратимо летит к обнаженному плечу златоволосой Илисы и, наконец, разбивается об ее бархатистую кожу. Пузырь лопнул, а они глупо рассмеялись...

Тиму всегда казалось, что то время - самое счастливое в его жизни. Ему было двадцать, он уже стал кесеспом, а будущее представлялось ему радужным, беззаботным, полным желаний и возможностей. Он только начал свою службу, а потому его задания не отличались сложностью и часто подвигали к общению с красотками, у которых можно было выведать некоторые важные сведения.

Впрочем, как раз Илису Тим полюбил, причем со всей юношеской горячностью, и он до сих пор с удовольствием вспоминал о проведенных с нею ночах. Но время безжалостно остудило даже эти жаркие чувства. С годами задания усложнялись, красотки попадались все реже, и Пес, ничуть на это не роптавший, понял, что он уподобился верному мужу, супругой которого была сама служба Содружеству.

Следующим звеном в цепи воспоминаний стали сказки из далекого детства. Кесесп уже позабыл о том, кто развлекал его красивыми выдумками, он не помнил ни имени, ни лица рассказчика. Это были истории про героев, которые дивили своей отвагой даже богов. Уже тогда, в пятилетнем возрасте, Тим знал, что боги остались в древнем мире и их больше не существует, но он все равно обожал эти сказки и грезил тем, что он сам вырастет доблестным воином...

Тим добился своего. Отвлеченными воспоминаниями он вытеснил из сознания все, что касалось Сор Кенора. Он даже умудрился позабыть, что сейчас решается его судьба. А на его губах застыла легкая улыбка, какую он всегда мечтал увидеть на лице канувшей в небытие матери.

Тим совершенно расслабился, скинул со своих плеч весь без остатка груз забот. Он настолько забылся, что не сразу заметил появление Хоэ и Сор Кенора, которые подошли к нему и остановились буквально в двух шагах. И это было замечательно: колдуны увидели перед собой безмятежную грусть, которая плохо вязалась с обвинениями во лжи и предательстве.

- Это тяжелый день, - вздохнул Тим. Он опустил свой взгляд и продолжил, уже не глядя на собеседников: - Если вам не в тягость, то не гоните, приютите меня на эту ночь... Я уже вдоволь натерпелся под открытым не небом, за полтора-то месяца... Хочется кровать помягче... У вас есть? А с утра я пойду. Тебя, Мет, я увидел, порадовался за вас с Оилитиль, и ладненько. И хватит. У вас свои проблемы, и я не буду в них встревать. И так наболтал много лишнего...

Пес вдруг переменился в лице, будто вспомнил о чем-то радостном, и вперился прямо в застывшего холодной глыбой старика.

- Да, Альфрез! Не поймите меня неправильно, но, хоть мы и незнакомы, я хочу сделать вам подарок. Это традиция моего народа, так что даже не думайте отказываться! Я так подозреваю, что завтра мы уже не увидимся, так что хочу вручить подарок сейчас. Это книга. Она, правда, не при мне... Но если вам не трудно пройтись со мной до того дома, где я побросал свои вещи...

- Что за книга? - сухо спросил Хоэ. Тим с удовольствием отметил, что Сор Кенору не понравился тон его друга.

- Что за книга? Я приобрел ее на заставе, а по дороге сюда чуть ли не вызубрил ее наизусть! Законы Элиатоэна - это серьезно! Кабы я их не знал, то обязательно срубил бы деревце себе на посох - и поплатился бы за это! Но ничего, с этой книгой я легко избежал неприятностей... Только не спрашивайте меня, зачем она вам нужна. Такая уж у нашего народа традиция... Будете в гостях, непременно объясним все детали, но это очень долгая история и даже, честно говоря, нудная.

Старик так молча и стоял. Было совершенно невозможно понять, какие чувства он сейчас испытывает и о чем он думает.

Тим продолжил:

- Я так подозреваю, что все вы здесь прекрасно знаете законы Элиатоэна, но это не беда. В подарке ведь главное не его денежная стоимость и не его польза, а тепло, с которым его преподносят. И еще, конечно же, важна добрая память... Так что я припас для вас книгу, источник знаний! А тебе, Мет, я с утра... Если можно будет...

- Джимми! - растерянно вскрикнул эльф. - Ты не просто мой гость, ты мой друг. Не обижай меня! Оставайся у меня сколько пожелаешь. Того хочу и я, и Оилитиль. И Альфреза мы тоже уже убедили... успокоили. Он просто устал от своих заморочек, вот и вспылил. Не серчай, здесь тебе только рады!

"Славный парень, - подумал Тим. - Наивный, зато славный. Я так вижу, Хоэ через силу, но слушает тебя. Интересно, этот колдун так же догадлив, как и подозрителен? Как у него с пониманием тонких намеков?"

- Да, прости, - выдавил из себя старик. Он сказал это натужно, но таким примирительным тоном, что Метликин даже удивился и, не веря своим ушам, повернулся к нему.

Энаритец явно обрадовался:

- Здорово! Вот и хорошо! - воскликнул эльф. Он не понял, с чего это Хоэ враз пошел на попятную, зато разгадку знал Тим.

Пес, конечно, не собирался почивать на лаврах и праздновать успех, тем более что выигранное сражение ничуть не предопределило победу в войне. Старик отступил - и сейчас это главное, - но он не сдался, он будет выжидать и копить силы, чтобы защитить Сор Кенора и отомстить выскочке, который слишком много знает.

Тима очень интересовало, насколько Хоэ страшится огласки своего злодеяния, потому что если сеть окажется недостаточно прочной, то рыбаку впору начать плакать над потерей и ужина, и своего инструмента. А если рыбешка так велика, что яростно опрокинет лодку и проглотит своего обидчика?

Впрочем, рядом с Сор Кенором Тим чувствовал себя достаточно спокойно. Он знал: пока они вместе - с ним вряд ли что-то случится. Что же касается времени, которое Пес мог провести в древоле, то за многие столетия закон гостеприимства не претерпел никаких изменений: хозяевам предписывалось проявлять свое радушие на протяжении того срока, какой гость потратил на дорогу к ним. Другими словами, кесесп имел в своем распоряжении от полутора до трех месяцев - в зависимости от дотошности в соблюдении формальностей.

Конечно, Сор Кенор его не гнал, а даже наоборот - упрашивал остаться. Но Тим не собирался навязывать себя сверх меры. Тем более что он рассчитывал прибрать Ландыш к своим рукам всяко скорее, чем за полтора месяца. Ему осталось только выяснить, где хранится вожделенная магика. Чутье настойчиво подсказывало, что где-то рядом...

- Джимми, очнись! - громко призвал Метликин, будто бы уже не первый раз. - Я тебя спросил, ты продолжишь ужин или нет? Конечно, еда уже чуток остыла, но разогреть не сложно...

- Нет, благодарствую. Я... сыт... А когда вы тут, в Элиатоэне, отходите ко сну?

- Да как сказать. По-разному. Обычно к полуночи все уже беспробудно спят, а мы сами ложимся даже раньше - с наступлением темноты. Хотя если остаются какие-нибудь неотложные дела... Джимми, я могу отвести тебя прямо в твою комнату. Ты, верно, устал с дороги.

- Черт возьми, ты совершенно прав. Я и вправду хочу отдохнуть. А завтра, с новыми силами... У-ух. Скажи мне только одну вещь, чтобы мне веселее спалось: Однорукий Стрелок - это ведь, значит, ты и есть? Мой проводник только о нем и говорил, все уши прожужжал. Так вот выходит, что все это время он восторгался тобой?

- Ну... - с сомнением растянул эльф. - Да, это я, - признался он.

Тим многозначительно промычал.

- Пошли за мной, - бодро позвал Сор Кенор. Уже на ходу он указал на соседствовавшую с башней постройку: - Мы поселим тебя там. Места много, тебе точно хватит.

Обстановка внутри дома оказалась скромной даже по эльфийским меркам. Очевидно, здесь селили гостей, и потому никаких личных вещей Тим не увидел. Все указывало на то, что в последнее время за чистотой помещения следила женщина. Кто, если не Оилитиль? С другой стороны, такую же опрятность можно было видеть в жилищах чистоплотных колдунов, которые, не поднимаясь с кресла, рьяно избавлялись от любого намека на беспорядок.

- Сейчас-сейчас, - заверил Сор Кенор. В тот же миг прямо посреди полупустой комнаты чудовищной пастью разверзнулся портал, из которого плавно выскользнула роскошная на вид кровать. Изысканное ложе, сотворенное ярким талантом, на удивление мягко опустилось на пол. - Если будут желания, то не стесняйся, проси. Даже если ты захочешь себе на завтрак свежих креветок с побережья, так только намекни, а уж я все устрою. Да, и еще... Здесь нет даже рукомойника, так что с утра выходи на крыльцо, там ты найдешь две кадки - с теплой и холодной водой.

Джимми безостановочно изумлялся. Он широко распахнул глаза, заставил свой взгляд прыгать то на кровать, то на эльфа. И еще он неприлично раскрыл рот; его нижняя челюсть отвисла будто бы сама собой. В ответ Сор Кенор лишь улыбался, а затем, почувствовав, что уже пора, ушел.

Тиму не оставалось ничего иного, как раздеться, деловито взбить пышную пуховую подушку и улечься спать. Грезы овладели им на удивление быстро, да он им и не сопротивлялся.